Хоббит, который слишком много знал - Страница 131

131

— Разве эти ящеры и клаконы так жаждали узреть твой свет? В частности, те, кого убили в бою и сразу после боя. Кстати, Хэмфаст, может, ты объяснишь, почему при захвате города солдаты начинают вести себя как сумасшедшие, убивают, жгут, грабят… Будто в них во всех одновременно Шери вселилась.

— Не знаю. У нас в Средиземье то же самое.

— Да? Жаль. Я было подумал, что это один из вывертов наших миров, вроде того что время в дороге по-другому течет… Жаль. Не хочется верить в то, что это всеобщая закономерность… Так о чем я?… Значит, ты считаешь, что порядок нельзя ниспровергать?

— Ну да. Если порядок правильный, он должен оставаться таким до тех пор, пока не возникнет необходимость что-либо поменять.

— А кто решает, когда наступает необходимость?

— Хороший порядок изначально содержит в себе пути к совершенствованию. Например, у нас, хоббитов, есть ежегодный совет кланов, на котором любой клан может выставить на обсуждение возможность изменения любого закона.

— И часто у вас меняются законы?

— Ну… после войны с Риорданом у нас ввели обязательное военное обучение для мальчиков-подростков, до этого установили сам совет кланов, еще раньше…

— Раньше совета кланов не было. Значит, совет кланов за все время принял только один новый закон?

— Ну… я точно не могу сказать, наверное, какие-то еще законы принимались.

— А давно у вас существует совет кланов?

— Риордана изгнали в тысяча первом году… две тысячи семь лет.

— И за это время принят только один закон, об этом помнят до сих пор. Развитое средство изменения порядка, ничего не скажешь.

— Но это средство не единственное. У нас еще есть герои…

— Помню-помню. Хоббиты, совершающие подвиги во имя всеобщего блага.

— Да. А ты знаешь, что хоббит, возжелавший стать героем, становится вне закона?

— Это как? — оживился Сссра.

— А вот как. Хоббит покидает родной клан, перестает быть его членом и не может пользоваться поддержкой и защитой соплеменников. Если то, что ведет хоббита за собой, справедливо, то потом хоббита провозглашают героем и почитают, как… Ну примерно так, как почитают героев в Мирроре, только сильнее. Но большинство тех, кто мнил себя героем, безвестно прозябают в изгнании, и их век не бывает долгим. За всю историю Средиземья только пять хоббитов были признаны героями…

— Погоди, — перебил меня Сссра, — вроде ты говорил, что хоббит признается героем, только когда он умер или исчез.

— Ну да, — подтвердил я.

— Но тогда какая польза герою от того, что он стал героем? Он ведь уже не сможет воспользоваться преимуществами своего положения.

— А разве цель жизни только в личной выгоде?

— А в чем еще?

— Ну как тебе сказать… Те воины, которых ты отправляешь на смерть, разве они ищут личной выгоды? Если бы все было так, никто не сражался бы на твоей стороне!

— Ты все упрощаешь! — губы Сссра непроизвольно приподнялись, обнажая клыки. — Есть желания, а есть судьба, и судьба выше желаний. Моя судьба — жить в башне и управлять страной. Судьба солдата — выполнять приказы хозяина и умереть в бою. Я зря пошел с вами, я не сразу понял, что пошел против судьбы, я только сейчас окончательно понял это. — Сссра просветлел лицом, если так можно сказать о драконе. — Спасибо, Хэмфаст, ты настоящий друг! Теперь я знаю, в чем причина моей печали… Странно, как я раньше не сообразил… Нельзя идти против судьбы, это не только не принесет счастья, это просто бессмысленно. Я хотел покинуть Миррор, и я вернулся обратно. Думаешь, это Олорин перебросил меня сюда?

— Уриэль, — я машинально поправил Сссра. — Не Олорин, а Уриэль.

— Олорин, Уриэль… Нет! Это судьба воспользовалась Уриэлем, чтобы вернуть меня на предначертанный путь. Ты когда-нибудь видел, как рыбьи мальки спускаются вниз по течению горной реки? Мало кто из них отдается на волю течения, большинство прыгает из стороны в сторону, пытаясь чего-то добиться, сами точно не зная, чего именно. И что происходит? Неумолимое течение возвращает на стремнину почти всех. А те, кто рвался наружу сильнее других, те, кто думал, что достиг своей цели, — они заканчивают свой короткий век на прибрежных камнях, становятся добычей ворон, чаек и спрай-тов…

Я перебил Сссра.

— А некоторые перепрыгивают водораздел, — сказал я, — и попадают в другую реку, в которой гораздо больше еды и меньше хищников, где они могут вести долгую и счастливую жизнь, оставить множество потомков…

Сссра усмехнулся.

— Так происходит только в сказках, — ответил он. — Где ты видел, чтобы две горные речки разделялись десятком футов? Больше ведь мальку не перепрыгнуть. И где ты видел, чтобы две соседние речки принципиально различались по среде обитания для рыбы?

— Разумные существа — не рыбы, — возразил я. — Многие хоббиты шли против судьбы, и большинство действительно ничего не добилось, но пятеро хоббитов смогли перепрыгнуть в другой водоем.

— И что они там нашли? Много еды, женщин, власти и славы?

— Они не нашли еды и женщин, разумные — не дикие звери, чтобы их счастье ограничивалось только этим. Они не нашли и власти. Они нашли славу, и этого достаточно.

— Значит, по-твоему, главное в жизни — слава? Да ну тебя, Хэмфаст, какая ерунда! Какое тебе дело до того, что о тебе думают другие? Ты же разумное существо! Ты сам решаешь, что для тебя хорошо, а что плохо. Зачем ты уподобляешься адской гончей, для которой нет большего счастья, чем заслужить одобрение стаи?

— Я не уподобляюсь адской гончей! И мой народ не уподобляется стае нечисти. Но… как же это сказать-то… Я же существую не сам по себе, я часть народа, я был частью клана, пока клан меня не отверг…

131